Крючок для пираньи - Страница 95

В конце концов часовой принялся просить прощения, заверяя, что осознал и проникся. Что его судьбу нисколечко не изменило. Минут через десять он, смирив гордыню, все-таки попросил табачку. Мазур кинул ему через решетку прикуренную «Приму».

Еще минут через пять наверху провизжала железная дверь, послышались шаги. В коридор спустился незнакомый старший лейтенант, браво направился к камере, но узрел еще издали что-то неправильное, а подойдя поближе, окончательно уверился, что здесь происходит нечто сюрреалистическое. Часовой стоял с отрешенным видом продувшегося в пух и прах игрока, отмаявшегося переломить невезуху.

Старлей невольно сделал движение в его сторону, обернулся к Мазуру:

— Как понимать?

Мазур встал по стойке «смирно» и отрапортовал:

— Товарищ старший лейтенант, за время моего дежурства никаких происшествий не было! Дежурный по коридору капитан Микушевич!

Одним взглядом старлей оценил ситуацию окончательно — прислоненный к стене автомат, печального узника, уставную стойку Мазура. Спросил:

— Ну, и зачем?

— Терпеть ненавижу хамского обращения, — ответил Мазур.

Пусть понимает, как хочет. Не жаловаться же младшему по званию во всех подробностях…

Старлей стоял с каменным лицом. Мазуру он начинал нравиться — чувствовался профессионал, не тратящий времени на эмоции и рассусоливания. Он протянул руку, Мазур сговорчиво положил ему на ладонь большой ключ.

Прежде чем отпереть камеру, старлей подобрал автомат, вставил магазин, мимолетно установив наличие в оном патронов, повесил себе на плечо. Распахнул несмазанную дверь.

Часовой выплыл оттуда невесомой походкой сомнамбулы, даже не посмотрев на Мазура, вытянулся перед начальством. Старлей — положительно, Мазуру он нравился все больше — не стал размениваться на пошлые разносы. Окинув с головы до пят ледяным взглядом, сказал веско, словно высекал каждую буковку на камне:

— Шагом марш писать рапорт, Жуков. — И, не вытерпев, добавил печально: — Такую фамилию позоришь, жопа, хорошо хоть, ни с какого боку не родич… Марш!

Однофамилец маршала промаршировал к выходу. Старлей старательно запер камеру, сунул ключ в карман и бросил Мазуру:

— Пойдемте.

Сам он пошел впереди, что в сочетании с отсутствием конвоя определенно означало некое изменение здешнего статуса обоих пленных. И точно, провожатый полез в карман, протянул Мазуру шнурки и галстук:

— Да, я и забыл тут с вами…

Мазур быстренько привел себя в божеский вид и двинулся следом. Во дворе они свернули в неприметную дверь, оказавшись в знакомой и привычной обстановке военной канцелярии. Поднялись на второй этаж, старлей кивнул Мазуру на дверь с табличкой: «Комната отдыха», вошел следом и запер дверь изнутри.

Посреди небольшой комнатки стоял обшарпанный бильярд, на нем, покачивая длиннющей ногой в начищенном сапоге, сидел долговязый капитан Величко, а на стуле, рядом с еще более обшарпанным столом, украшенным стойкой для шаров, вольготно разместился Кацуба. Судя по его непринужденной позе, все неприятности типа «Своя своих не познаша» были позади.

— Автомат зачем взял? — спросил Величко.

— У Жукова забрал, — хмуро сообщил старлей. — Этот артист как-то ухитрился его разоружить и в камеру вместо себя запихать.

— Волкодавчики, — поморщившись, сказал капитан Величко. — Суперменчики. Нелегалы, мать вашу… Вы хоть понимаете, что всерьез в разработку попали? Заберите, — кивнул он Мазуру на лежавшие тут же пожитки.

Мазур молча принялся подвешивать к поясу кобуру и распихивать по карманам все остальное.

— Вы уже попали в сводки и рапорты, — кисло поведал капитан. — Теперь отписываться до морковкиного заговенья… Не могли поставить в известность, господа офицеры?

Кацуба с обезоруживающим видом развел руками:

— Капитан, мы ж с тобой не дети. У тебя свой приказ, у меня свой. Но позволю себе заметить — твоя идея с вербовкой пойманного на педофилии интеллигента тоже к гениальным замыслам не очень-то относится…

Старлей чуть смущенно кашлянул.

— Импровизировали на ходу, — признался капитан. — Нужно же было что-то делать… Окажись вы н е н а ш и м и, ход был бы не так уж плох, а? Садись, Савич, чего торчишь…

— Машина… — напомнил Кацуба.

— Да послал я ребят, сейчас пригонят… — Не переставая качать ногой, он угрюмо осведомился: — Извинений ждете?

— Да ладно, — махнул рукой Кацуба. — Какие счеты меж своими?

— Душевно обрадовал ты меня, майор, своим великодушием. Как выражался последний русский император, живительно тронут… Итак? Будем выяснять, сможем ли мы оказаться друг другу полезны? Вы, вообще-то, сотрудничать намерены?

— Нет проблем, — пожал плечами Кацуба. — Коли уж полетела к чертям всякая конспирация…

— Меня в первую очередь интересует смерть нашего аквалангиста. Нутром чую, в акте вы понаписали хорошую липу — микрочастицы никак не соответствуют морскому дну…

— Естественно, — сказал Мазур. — Мы его нашли в трюме «Веры».

— Именно «Веры»? А не «Комсомольца»? Котельников меня уверял, что к «Вере» не погружались…

— Котельников многих уверял отнюдь не в том, что происходило на самом деле, — сказал Кацуба столь же хмуро. — Как мне ни печально за честь мундира, но должен признаться, что Гоша оказался классически плохим парнем…

— Тогда нужно допросить как следует.

— Не получится. Утонул по неосторожности.

— Ну вы, блин, даете, аквариумные…

— Не береди душу, — серьезно сказал Кацуба. — Я бы с превеликим удовольствием сам его допросил, но ситуация так обернулась…