Крючок для пираньи - Страница 47

— Ничегошеньки, впрочем, по роже видно — кабинетная шестерка.

Гриша сидел, положив на стол громадные руки — как приказал Кацуба. Без сомнения, он умел проигрывать, ни разу не дернулся, ни единого мата не выплюнул.

Кацуба уселся напротив него, поиграл пистолетом:

— Там кто-то что-то такое вякал насчет очкастой гниды…

— Извиняюсь, — угрюмо сказал Гриша. — За лишние эмоции. Ордер покажите.

— Господи ты боже мой, — скривился Кацуба. — В мои-то годы и вдруг выслушивать такое хамство… Я что, похож на человека, таскающего в кармане казенные бумажки по кличке «ордера»? — Обернулся к Шишкодремову: — Сходи посмотри тачку.

— Ну, так я же тебе и предлагал поговорить по-хорошему… — набычась, сказал Гриша.

— Ты мне хамил, славянский шкаф, — грустно сказал Кацуба. — Девушку обижал, за интеллигента меня принял… Что теперь с тобой делать? В колодце разве что топить…

— Давай поговорим по-хорошему, — предложил верзила.

Вернулся Шишкодремов, молча покачал головой и продемонстрировал пустые ладони.

— Поговорить, значит… — задумчиво протянул Кацуба. — Так зачем ты на нас устроил монголо-татарский набег?

— Ну, хотелось узнать, что вам тут надо…

— А с чего ты вообще решил, что мы не мирные ученые, а кто-то еще?

— Да так, взбрело в голову… Ведь правильно взбрело? Оказались те еще волчары…

— Не льсти, — хмуро сказал Кацуба. — Лести не выношу. «Взбрело в голову» — это глупая отговорочка. Для пацанов. Что-то ты должен был пронюхать…

Верзила с видом крайнего простодушия пожал плечами:

— Да слухи пошли…

— Ну ладно, — сказал Кацуба, хозяйственно прибрал в карман гранату. — Это я заберу, ни к чему тебе такие цацки… Смотри, ребятишки твои зашевелились. Распорядись-ка, пусть в темпе встают, поддерживая друг друга, стеная и охая. И выметайтесь.

Вот тут Гриша по-настоящему опешил:

— Чего? Куда?

— На муда, — сказал Кацуба. — Мне с тобой, Гриша, возиться нет никакого интереса. Поэтому валяйте на все четыре стороны. Но чтобы здесь больше не отирались, садитесь в тачку и бейте по газам со всем усердием. И запомни: ты сегодня немножко посмотрел, на что мы способны, но я тебя заверяю: если начнешь делать пакости, если мне в городе станет неуютно, вот тогда-то и пойдут настоящие неприятности… Усек? Усек, спрашиваю?

— Усек, — признался Гриша. — Нет, ну давай поговорим…

— Не о чем пока, — отрезал Кацуба. — Не нужен ты мне, такой толстый и красивый… Ну? Особого приглашения ждешь? Вставай и дуй…

— Не люблю непоняток, — проворчал Гриша, поднимаясь.

— Кто ж их любит-то? — пожал плечами Кацуба. — Уж не посетуй, нынче я банкую, так что сматывайся, пока честью просят… Я не требую, чтобы ты непременно оценил мое высокое благородство души, но потом, на досуге, обмозгуй нашу встречу как следует, ты ж не тот дуб, какого лепишь…

— Отдай пушки, — буркнул Гриша. — И лимонку.

— Ну… — страдальчески поморщился Кацуба. — Я, конечно, добряк, но не до идиотизма же…

— Семечки выщелкни, если очко жмет…

— С пушками потом утрясем, если вести себя будешь правильно, — отрезал Кацуба. — Ну, процессия шагает!

Он отодвинулся в сторону, оставив меж собой и разбитым морально противником порядочное пространство. Те принялись отступать. На переправу Наполеона через Березину это, в общем, не походило, но и ликования не было никакого — крепкие ребята, иногда охая и морщась при неосторожном движении, гуськом потянулись в калитку. Гриша замыкал шествие. Проходя мимо Светы, он повернул голову и проворчал:

— Он тебя только попугать должен был…

— Верю, — ослепительно улыбнулась Света. — И все равно — поросята. Шагай уж, Геракл…

Кивком головы Кацуба отправил Шишкодремова за ворота — проследить за бесславным отступлением противника. Мазур увидел Шишкодремова настоящим — собранного, грациозно-хищного, как идущий по следу тигр.

— Ну вот, — вздохнул Кацуба, оглянулся. — Теперь ваша очередь, ангел мой. Сие логично, нет?

— Михаил Иванович, это кошмар какой-то… — торопливо начал хозяин.

И умолк, получив раскрытой ладонью по уху — что довольно болезненно и на какое-то время вышибает из равновесия. Спокойно подождал, когда просто Владимирыч малость оклемается, звонко передернул затвор трофейного ТТ, приставил дуло к голове враз побелевшего хозяина заимки и с некоторой даже ленцой изрек:

— Если я тебя, козел, сейчас утоплю в колодце, ни одна сволочь не хватится… И не пожалеет навзрыд. Отвечать на вопросы!

После чего началось полное духовное испражнение. Просто Владимирыч кололся, как сухое полено без сучков, с некоторой даже извращенной радостью стукача.

Великан Гриша по кличке Нептун оказался местным «крестным отцом». По шантарским меркам он был мелкой рыбкой по имени плотва, но здесь успешно играл роль первого парня на деревне, промышляя в основном «левой» рыбкой, отправляемой в губернский град, а также, согласно традиции, взиманием дани с залетных торговцев. Были еще делишки в порту, но опять-таки мелочь. Других хлебных местечек, с которых мог бы кормиться толковый криминал, в Тиксоне попросту не имелось. Просто Владимирыч, как легко догадаться, за мелкий процент обеспечивал должное прикрытие из своего кабинета в огромном здании, осененном выцветшим триколором.

— Мы бы тоже что-нибудь приватизировали, но здесь и приватизировать-то нечего, — тоскливо вздохнул Просто Владимирыч. — Медеплавильный можно купить за гроши, только на черта он нужен, если медь выбрали?

Кацуба терроризировал его еще какое-то время, легонькими оплеухами и тычками дулом пистолета в висок побуждая выплевывать имена, даты и цифры. Наконец махнул рукой: